Почему демократы проиграли республиканцам
В частности, если взять ситуацию в ключевом колеблющемся штате Пенсильвании, то неудачная шутка комика на митинге Трампа, назвавшего Пуэрто-Рико «островом мусора в океане», должна была оттолкнуть от поддержки Трампа 500 тысяч избирателей пуэрториканцев. Это очень существенно в ситуации, когда поддержка кандидатов находилась в границах статистической погрешности.
Но Харрис проиграла даже в такой потенциально выигрышной ситуации. Ей не помогли ни поддержка лидеров общественного мнения, вроде певицы Тейлор Свифт с ее 250 млн подписчиков, ни многие другие влиятельные деятели культуры, у которых не меньше подписчиков. Почти все они были за Харрис. Но оказалось, что она не смогла использовать все эти преимущества.
В сложившейся ситуации проще всего сказать, что проблема для демократов оказалась в неудачно подобранном кандидате. При всем уважении к вице-президенту США, но она оказалась не очень сильным кандидатом, особенно это проявилось во время публичных выступлений. Это явно не относилось к ее сильным сторонам.
На этом фоне теоретически можно сказать, что Трамп выиграл потому, что избирательная кампания такого масштаба часто выглядит как шоу, а он, безусловно, выдающий шоумен. Трамп мог говорить все что угодно, он ошибался, иногда даже придумывал на ходу, его часто опровергали ведущие на шоу. Но это никак не сказалось на его репутации. Таких политиков иногда называют тефлоновыми, ничего к ним не пристает, ничего не мешает их популярности.
Но все-таки оба этих объяснения были бы слишком простыми. В самом общем смысле Трамп победил потому, что, поддержав его, американцы фактически выступили против леволиберальной политики демократической администрации президента Байдена и вице-президента Харрис.
Понятно, что любые политики стремятся охватить максимально возможное пространство близкого к ним политического спектра. Для демократов в США это означало сдвиг левоцентристской линии партии в левом направлении в сторону леволиберальных политиков и поддерживаемой ими идеологии.
С тактической точки зрения это могло быть оправданным шагом. Тогда можно было бы получить поддержку тех, кто разделяет взгляды независимого, но близкого к демократам, сенатора Берни Сандерса и конгрессвумен Александрии Окасио-Кортес. В данном случае речь шла не об условном демократическом социализме, с идеями которого связывают ту же Окасио-Кортес, а о чем-то вроде европейского социального государства, например, как в Швеции. В общем при Байдене и Харрис демократическая партия стала ближе к взглядам своего левого крыла.
В этом смысле демократы исходили из общей тенденции к усилению леволиберальных идей в западном мире. В той же Европе правые и левые центристы часто становятся неотличимы друг о друга. Как следствие, усиливаются и право- и леворадикальные политические силы. Но в европейской модели у последних нет шансов на приход к власти, система в принципе пока способна их нейтрализовать. Хотя у всего есть своя цена. Она заключается, в том числе в чрезмерном усилении роли государства и снижении эффективности бизнеса. Потому что необходимо бороться за электорат, предлагать ему меры, чаще всего как раз из разряда леворадикальной повестки дня.
Однако США отличаются от Европы. Здесь всегда была меньше роль государства, всегда был культ идеи индивидуализма, как формы личного успеха. Но в то же время было больше религиозности, общинных ценностей в формате самоуправления. Индивидуализм и общинные ценности являются составной частью системы социальной организации. Последние основываются в основном на условной «протестантской этике», по определению великого социолога Макса Вебера. В любом случае с рынком и его регулированием со стороны государства в США все было гораздо лучше, чем в Европе.
С формальной точки зрения демократы все делали правильно, пытаясь следовать общей для западного мира логике доминирования леволиберальных идей. Это давало возможность собрать максимальное количество избирателей, в том числе за счет самых разных меньшинств, за права которых традиционно ведут борьбу либеральные политики. Но в США это не сработало.
Чем Дональд Трамп сумел убедить американцев?
Причем, нельзя сказать, что либеральные идеи как-то чужды американскому обществу. К примеру, избиратели поддержали поправку по вопросу о праве на аборты в консервативных штатах Аризоне и Миссури. Но они разделяли эти чувствительные моменты и общие идеологические подходы к власти в Вашингтоне.
В самом общем смысле многие американцы оказались против либеральных подходов, например, к миграции. Они также против усиления роли государства в жизни общества, то, что обычно относят к социалистической повестке дня. Стоит отметить, что Трамп обещал снизить налоги на корпорации и одновременно социальные расходы. Это такая чисто капиталистическая повестка дня. Стоит также отметить, что для многих жителей той же Пенсильвании важным выглядит его обещание повысить пошлины для импортной продукции из Китая (60%) и даже Европы (10%). Этот штат входит в так называемый «ржавый пояс» Америки, где многие производства закрылись, потому что были перенесены в тот же Китай, Мексику и другие страны.
Так что в целом Трамп победил, потому что ориентировался на условный американо-центризм. Высокая иммиграция, глобализация, либеральные и социалистические ценности вместе воспринимаются многими американцами, как угроза их образу жизни. Поэтому им оказались неважными ни все скандалы вокруг Трампа, ни его ошибки, ни многое другое. Его воспринимают как человека, который может вывести Америку из того состояния, в которое, по их мнению, ее завели политики из американского истеблишмента, того, что называют глубинным государством.
В этом смысле голосование за Трампа — это протест против многого, включая доминирование леволиберальных ценностей, но, что самое важное, это, в том числе и протест против глобализации. И здесь Трамп оказался фактически лидером американских изоляционистских настроений.
До первой, а потом до второй мировой войн США избегали вмешательства в глобальные дела. Изоляционисты считали, что США самодостаточны в экономическом плане. Так что США в основном занимались своими делами. Но вступление в обе мировые войны изменило ситуацию. Во втором случае вмешательство США сыграло большую роль в восстановлении Европы (план Маршалла), а также в трансформации политической и экономической системы Японии и Германии. Холодная война предполагала широкое американское вмешательство в рамках конкуренции с СССР.
После 1991 года США поддержали глобализацию. В ее основе находится свободная торговля, правила которой регулируются западными, в большей степени американскими, институтами. Это юридические, финансовые, стразовые и другие институты. Мировая торговля обслуживается свободно конвертируемыми западными, большей степени американскими долларами, валютами.
Но, что может быть самое важное, в основе начала глобализации находилось предоставление США доступа к своему внутреннему рынку. Благодаря этому в разное время поднимались экономики экспортно-ориентированных стран – Японии, Южной Кореи, Китая, Вьетнама, Индонезии и некоторых других.
В итоге у США огромный дефицит торгового баланса, потеряны многие производства, с этим связано возникновение «ржавого пояса». Конечно, это был взаимовыгодный процесс. Так, сегодня в глобальной экономике самые крупные компании являются американскими. США фактически контролируют финансовые рынки.
Конечно, это неправильно, что институты одной страны, по сути, регулируют торговлю в глобальном масштабе. Но если на секунду представить, что в один момент не станет институтов, то прежний масштаб будет просто невозможен. Лишний раз об этом говорят пока неудачные попытки создать альтернативные институты в рамках БРИКС, включая платежную систему.
Потому что здесь нет доверия к институтам участников БРИКС. Доверие — это самый важный момент в торговле на глобальном уровне, в которой участвует столько разных субъектов с разными уровнями организации. В истории был один пример в XIX веке, когда Великобритания создала похожую ситуацию, лоббируя идею свободной торговли. В то время она обладала конкурентоспособной экономикой, и свободная торговля обеспечивала ей весомое преимущество.
В случае с США преимущество от глобализации не так очевидны, по крайней мере, для значительной части населения. Поэтому так много людей здесь поддерживает идеи изоляционизма. И вот это на самом деле плохая ситуация для глобальной экономики. Потому что идея повышения импортных пошлин для того же Китая означает начало войны протекционизмов. Понятно, что Пекин ответит на такой шаг. Но главное здесь, что многие страны начнут теперь испытывать соблазн введения протекционистских мер. Потому что главной ценностью станут внутренние рынки.
Великая депрессия 1930-ых годов затянулась почти на все десятилетие потому, что тогдашние субъекты международных отношений ввели меры протекционистской защиты своих рынков. Во время кризиса 2008 года Китай поддержал мировые рынки, обеспечив спрос на многие виды продукции, и никто тогда не занимался протекционизмом.
Одно из неочевидных преимуществ глобализации связано с относительной дешевизной потребительской продукции. Многие страны попали в ситуацию, когда проще купить дешевый импорт на мировых рынках, главным образом в Китае, чем дорого производить его у себя дома. Во многом с этим связана деиндустриализация 1990-ых и последующих годов. Если глобализация начнет трещать по протекционистским швам, то неизбежен рост цен, в том числе в той же Америке. Хотя бы потому, что рабочая сила в ней стоит дороже, чем в Китае или Вьетнаме. Но также снизится спрос на сырье, потому что тому же Китаю просто не нужно будет столько сырья.
Что ждать миру от политики нового президента США
Следующий шаг Трампа — это разрешить бурить нефть и газ в США там, где это было запрещено по разным соображениям. В результате на рынке появится много дополнительной нефти, что неизбежно приведет к падению цен. В свое время Трамп говорил, что его устроит 40 долларов за баррель. Для нефтедобывающих стран это не самая хорошая новость, их бюджеты рассчитаны на 60-70 долларов за баррель.
Такая ситуация негативно скажется в первую очередь на нефтедобывающих России и Иране с их высокими расходами на военно-политическую активность. В меньшей степени пострадают нефтедобывающие страны Персидского залива. В отличие от Ирана и России они имеют доступ к западным добывающим технологиям, у них небольшая себестоимость добычи и транспортировки. К тому же, они в последние десятилетия много вкладывали в диверсификацию экономики.
Трамп наверняка вернется к так называемому «Соглашению Авраама», которое предусматривало урегулирование отношений между арабскими странами и Израилем в обмен на развитие торгово-экономических отношений в регионе с американскими инвестициями. Но это означает, что арабским странам придется согласиться с тем, что Израиль все-таки ликвидирует ХАМАС и радикально снизит значение «Хезболлы» в жизни Ливана.
Для Израиля победа Трампа это, безусловно, очень хорошая новость. В отличие от демократов, которые учитывают мнение либеральных слоев общества, республиканцы более решительны в поддержке Израиля. Тем более это справедливо для самого Трампа. Теперь власти США уже не будут оглядываться на либеральную аудиторию, как это было в случае с Байденом и особенно с Харрис.
Победа Трампа — это очень плохая новость для Ирана, потому что теперь его стратегия возвращения к ядерной сделке уже не имеет особого смысла. При Трампе Вашингтон будет занимать существенно более жесткую позицию по отношению к Ирану. В то же время Тегеран не может просто вернуться к стратегии оказания давления на Израиль и США, используя прокси-группы по Ближнему Востоку, особенно в Ливане, Ираке, Сирии и секторе Газа. ХАМАС уже почти уничтожен, «Хезболла» сильно ослаблена. Сирийский президент Башар Асад скорее предпочтет договориться с арабскими странами Персидского залива, чем рисковать конфронтацией с Израилем и США на стороне Ирана.
Последняя история с обменом ракетными ударами по территориям Ирана и Израиля продемонстрировала определенные ограничения для немалой иранской военной мощи. В частности, Израиль использовал 100 истребителей 5-го поколения F-35 и уничтожил единственные современные комплексы противовоздушной обороны С-300 российского производства. У Ирана нет средств противодействия израильской авиации и тем более американской. Следовательно, снижаются возможности многочисленных ракетных войск Ирана, они становятся уязвимыми. А иранские прокси-группы в Ираке, Сирии и Ливане это легкая пехота.
Для Украины победа Трампа также не сулит ничего хорошего. Хотя все относительно, опять же здесь вопрос, что можно считать победой или поражением. Но, очевидно, что при новом президенте США будут оказывать давление на украинские власти и особенно президента Владимира Зеленского, чтобы он пошел на уступки. Но в то же время Трамп и его республиканское окружение не захотят, чтобы Украина потерпела поражение. Они явно не хотели бы ассоциаций с выводом американских войск из Афганистана. Для Трампа сделка с Россией это приемлемое решение, но ее победа слишком негативно скажется на его политическом имидже, как на имидже Байдена сказалась история с Афганистаном. Вопрос, конечно, в условиях сделки и в том, сможет ли Украина удержаться в случае сокращения американской военной и финансовой помощи.
В любом случае 5 ноября стало очевидно, что Трамп уже вошел в историю. Он дважды победил на выборах, хотя во второй раз на нем висело несколько уголовных дел. Причем, часть из них за беспорядки в 2021 году во время захвата Капитолия. Любопытно, что он победил сразу двух женщин – в 2016 году Хиллари Клинтон и в 2024 году Харрис.
Но он войдет в историю не как достаточно экстравагантный президент. При нем в мире происходит и еще будет происходить трансформация привычного нам мира, как в экономике, так и в политике. Мы не знаем к каким последствиям это приведет. Но это уже не важно, человек уже занял свое место в истории. Всем остается только наблюдать за процессом, он точно не будет скучным.
Ранее мы писали о том, какую политику выберет новый президент США в отношении Центральной Азии.