Талибан готов взаимодействовать с международным сообществом
В этот исторический период в Афганистане шла гражданская война талибов с силами Северного альянса из национальных меньшинств. Многие ожидали, что такая ситуация может повториться. Тем более, что некоторые представители таджиков из бывшей республиканской власти в Афганистане в 2021 году заявляли о своей готовности к вооруженному сопротивлению.
До 2001 года в Афганистане находился Усама бен-Ладен и многие активисты его организации. Это вызывало опасения, что после нового прихода талибов к власти в 2021 году здесь снова возникнет место, где комфортно чувствовать себя разные радикальные организации.
Ну, и, конечно, вызывали вопросы весьма архаичные подходы талибов к управлению страной. В частности, речь шла о политике в отношении женщин с запретом работать, получать образование, получать гуманитарную помощь, запретом выходить из дома без сопровождения мужчин и многими другими ограничениями. Хотя это явно не соответствует нормам ислама, по крайней мере, нигде в современном исламском мире это не применяется.
Так что в августе 2021 года относительно развития событий в Афганистане ожидания были самыми негативными и внутри этой страны, и за ее пределами. Многие люди покинули страну. Кроме чиновников прежней власти это были те, кто получил образование, кто работал в западных организациях, кто не хотел оказаться в архаичных условиях жизни при власти Талибан.
Для соседей Афганистана большие опасения были связаны с возможной гуманитарной катастрофой и вероятным, в связи с этим, потоком беженцев. Они опасались также появления угрозы из этой страны со стороны радикальных организаций.
Но еще один важный момент был связан с тем, что у их границ появилась принципиально другая модель государственного устройства. Она была основана на модели управления, близкой к первоначальной исламской общине, в которой не было разделения на светскую и духовную власть. Напомним, что первые халифы объединяли обе функции и управляли общиной как единым целым.
Сегодня многие из тех, кто ориентирован на возвращение к первоначальным ценностям ислама, как раз и рассматривают ту первоначальную общину в качестве некоей идеальной модели. Хотя после завоевания аграрных государств Ближнего Востока перед исламской общиной все равно встал вопрос управления государством, для чего были необходимы соответствующие институты. Уже при халифах из семьи Омейядов светская и духовная власти вполне себе разделились.
В любом случае у широкой общественности были крайне тяжелые ожидания относительно развития событий в Афганистане при власти талибов. Однако эти ожидания не оправдались, а если и оправдались, то не в полной мере.
Главное условие заключалось в том, что в 2021 году сложился определенный внешнеполитический консенсус относительно ситуации в Афганистане. Речь шла о том, что с приходом к власти талибов прекратится внутренняя война, что откроет возможности для реализации различных транспортных проектов через Афганистан.
Среди них многострадальный Трансафганский газопровод (ТАПИ) из Туркменистана в Пакистан, который не могут построить с 1994 года. Кроме того, в планах были железная дорога, а также высоковольтные линии электропередач из Центральной Азии в Пакистан. В свою очередь доходы от реализации этих проектов и их последующей эксплуатации должны были предоставить необходимые средства государственной власти в Афганистане. В результате она теоретически должна стать менее жесткой и пойти на контакты с международным сообществом по ключевым вопросам.
Среди них требование инклюзивного правительства с участием представителей национальных меньшинств, а также права женщин, особенно на образование. Талибы отказываются от инклюзивности, заявляя, что у них и так есть во власти представители национальных меньшинств, например, второй вице-премьер узбек Абдула Салам Ханафи. В принципе такой подход как раз исходит из принципов организации исламской общины, в рамках которой выборы не нужны. Хотя правительство Талибан все-таки представляет главным образом пуштунскую часть населения. Дариязычная часть населения (таджики, хазарейцы, чараймаки – прим. ред.) представлена только на уровне технических специалистов.
Политика в отношении женщин также остается весьма жесткой, хотя и не приблизилась к стандартам талибов образца конца 1990-ых годов. Вообще, стоит отметить, что талибы несколько изменились по сравнению со своим первым приходом к власти. Условно говоря, они сегодня больше заняты государственным строительством в собственном понимании этого слова, нежели чем войной и идеологией. Понятно, что они остаются жестким идеологически мотивированным движением, но готовы взаимодействовать с международным сообществом, особенно в области экономики.
В любом случае сложившийся вокруг Афганистана международный консенсус исключил возможность возобновления войны в этой стране. Без какой-либо внешней поддержки это просто невозможно. Во многом поэтому сегодня в Афганистане нет войны, хотя иногда происходят террористические атаки. Считается, что в них против талибов выступают боевики ИГИЛ (запрещенная в Казахстане террористическая организация – прим. ред.), но это не совсем точно.
Строительство канала Куш-Тепа и транспортные проекты
Но в целом внутри страны ситуация стала гораздо спокойнее по сравнению с временами до 2021 года. Это как раз и открывает возможности для реализации разных заявленных транспортных проектов. Хотя, увы, до сих пор главные проекты все еще находятся на стадии подготовки. За три года так и не начали строительства ТАПИ, хотя первые трубы в Туркменистане были для этого подготовлены уже в 2021 году. Основные сложности сейчас заключаются не в вопросах безопасности, а в финансировании этих проектов. Пока нет международного признания Талибан, банки не могут выдать кредиты на строительство, страховые компании не могут подписать договора страхования.
Характерно, что остается открытым вопрос, как талибы профинансировали строительство канала Куш-Тепа на севере Афганистана, самого крупного из реализованных проектов. Этот канал, план которого был разработан еще при прежней республике, важен для Талибан, потому что позволяет получить десятки тысяч гектаров обрабатываемой земли.
Хотя для государств Центральной Азии, особенно для Узбекистана и Туркменистана это представляет большую проблему в связи с планами Талибан забрать до 20% стока вод Амударьи. Но талибы имеют право на часть стока реки, как раз в пределах 20%. Поэтому возражать соседи Афганистана не могут, только призывают к бережному использованию воды.
Тем не менее, переговоры идут и есть основания полагать, что заявленные проекты в скором времени начнут реализовываться. Талибы активно взаимодействуют с ключевыми внешнеполитическими игроками. В Дохе они проводили переговоры с представителями США по вопросу о разблокировании замороженных резервов Центробанка Афганистана. Показательно, что в Китае приняли первого посла от Талибан и назначили собственного. Это еще не признание, но определенно шаг по направлению к нему.
Казахстан сыграл большую роль в стабилизации положения в Афганистане
В Центральной Азии Казахстан и Узбекистан занимают прагматичную и весьма активную позицию по вопросу о торговле с Афганистаном и строительству транспортных коридоров в южном направлении. В частности, Казахстан присоединился к проекту строительства железной дороги, который традиционно поддерживал именно Узбекистан. Для Узбекистана возможность выхода к южным портам критически важный момент его экономического развития, особенно в связи с его статусом дважды landlocked country. Грузам из Узбекистана надо преодолеть две границы для того, чтобы дойти до морского порта.
Казахстан просто landlocked country. Но все же главным приоритетом для развития казахстанской экономики является нахождение на перекрестке основных транспортных потоков в центральной Евразии. С этой точки зрения важно направление торговли в том числе и через Афганистан.
Здесь стоит подчеркнуть, что Казахстан после 2021 года сыграл большую роль в стабилизации положения в Афганистане. В 2022 году поставки из Казахстана в Афганистан выросли в два раза до $987 млн. Главным образом это было продовольствие. В 2023 году поставки снизились до $613 млн. Но это все равно больше, чем во времена прежних властей.
В условиях перенаселенности Афганистана (36 млн человек – прим. ред.), резкого сокращения внешнего финансирования в связи с уходом международной коалиции, эти поставки (1,2 млн тонн муки, 0,5 млн тонн зерна, подсолнечное масло, удобрения) сыграли ключевую роль в относительной стабилизации ситуации в этой стране в самый критический для нее момент. Кроме того, это открыло возможности для расширения торгово-экономического взаимодействия в будущем.
Так или иначе, но развитие ситуации в Афганистане за последние три года было относительно стабильным. Конечно, у международного сообщества остаются вопросы к правительству Талибан особенно по инклюзивному правительству и правам женщин. Тем не менее, диалог идет. Собственно, уже можно сказать, что самые худшие ожидания не оправдались. Наверное, это главный результат прошедших трех лет.