К началу XIX века на месте нынешнего Тараза оставались руины от былого величия средневекового города, который был важным звеном Великого Шелкового пути. В XIII веке город пытался яростно сопротивляться монгольским ордам, но был взят, а за сопротивление разрушен и сожжен. После веков забвения и запустения, в 30-е годы XIX века, люди потянулись к находившейся здесь могиле легендарного в XII процветавшем веке хана Карахана из династии Караханидов, прозванного «Аулие-Ата». И 168 лет назад, в 1856 году, древний город Тараз переживший за две тысячи лет своей истории расцвет, войны, пожары, возрождение и переименования, получил святое имя Аулие-Ата.
В наши дни мы имеем уникальную возможность увидеть, как выглядел город Тараз – Аулие-Ата во второй половине XIX века. Первые фотоснимки города были напечатаны в «Туркестанском альбоме» 1871 — 1872 года, созданном по распоряжению первого генерал-губернатора Туркестана Константина Петровича Фон Кауфмана. Это редчайшее архивное издание, оригиналы которого хранятся в Национальных библиотеках Узбекистана, России и в библиотеке Конгресса США. Все снимки оцифрованы, выложены в Интернет, и мы теперь имеем возможность познакомиться, к примеру, с изображением базарной площади, существовавшей в Таразе – Аулие-Ате, по историческим свидетельствам, с VII века нашей эры.
Подробные описания города Аулие-Ата второй половины XIX века, только что освобожденного от ига Кокандского ханства, оставил в своих путевых записках Александр Гейнц — генерал-лейтенант, родом из дворян Эстляндской губернии, состоявший действительным членом Императорского Русского Географического общества и Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии.
В составе законодательной комиссии по устройству управления в Туркестанском генерал-губернаторстве он был послан в Среднюю Азию, где обстоятельно изучил Туркестанский край. Собранные им материалы, исторического и бытового характера вошли в его дневник и публикации в различных журналах и сборниках того времени.
В своих путевых записках «Дневник 1866 года. Путешествие в Туркестан» Александр Гейнс описывает город Аулие-Ата.
— Аулие-Ата совершенно новый город, — пишет Александр Гейнс (орфография сохранена – прим. ред.). — Лет шестьдесят тому назад города еще не было, но сартов-торговцев жило очень много по аулам киргизов Большой орды и дикокаменных. Одному из них, родом из города Касян, по сю сторону Намангана, пришла мысль собрать всех сартов в одно место. Он это сделал, и скоро возникло селение при арыках, проведенных из Таласа, протекающего отсюда в трех верстах. Потом кокандцы построили тут же свою цитадель… Постройки этого города и внутренняя его архитектура во многом отличаются от построек других среднеазиатских городов. По положению Аулие-Ата между двух снежных хребтов, климат здесь довольно суровый. Уезжали мы из Чимкента очень жаркою порою, а здесь свежо не только утром, но и целый день. Климат повлиял на здешние постройки, — цитата из путевых записок.
В те времена город состоял в основном из крепости, базара и небольших поселений вокруг, застроенных в характерной для азиатских городов радиально-кольцевой системе. В Аулие-Ата имелись шесть мечетей, один кожевенный завод, три чугунных и несколько мыловаренных.
— Весь Аулие-Ата застроен лавками, — продолжает описание автор, — так что, строго говоря, базар, крытый только кое-где, тянется по всему городу, заключенному в ограде (то есть, в пределах городской стены). Наружный вид базара не совершенно схож с базаром Чимкента. Там вся деятельность сосредоточена в лавках, продающих всякую всячину. Здесь в лавках небольшое движение, зато все улицы между лавками запружены верховыми киргизами и пригнанными ими баранами. Торговля скотом, покупаемым и на деньги, и на товары, составляет характеристическую черту Аулие-Ата. Пригоняя в город несколько баранов, киргиз покупает материи на платье и все, что ему нужно. Вследствие того, торговля Аулие-Ата ведется преимущественно с киргизами, и вследствие того же здесь нужен такой большой базар, — отмечено в путевых записках.
Подробнейшим образом Александр Гейнц описывает характер базарной торговли и взимания торговых налогов и сборов.
— В Аулие-Ате триста восемьдесят лавок, в том числе восемьдесят пустых, — отмечает он. — Занято товарами триста лавок; летом же занимаются обыкновенно все лавки наезжающими сюда скупщиками скота. Наем лучшей лавки стоит от тридцати до трех рублей в год. Все они построены частными лицами. Аксакал снял базар и весы за 3 290 рублей в год, и сбирает полкопейки с пуда всякого хлеба и по десяти копеек с каждой проданной коровы. По двадцати копеек с лошадей и верблюдов, по пяти и десяти копеек, смотря по величине, с жеребят и телят и по пяти копеек с барана. Аксакал не сбирает ничего с сена и джумурчки (видимо, это яйцо – прим. ред.). По его словам, он несет чистого убытка до трехсот рублей в год, при этом, впрочем, несколько купцов фыркнуло. Все присутствующие жители единогласно объявили, что если бы базарный сбор был уничтожен, то торговля чрезвычайно усилится. Купцам особенно неприятно, что, кроме базарного сбора, правительство сбирает зякет со всех гуртов, отправляющихся в Ташкент… Сбором со скота ведает городничий, и под ним зякетчи. Для записывания сбора существует особенная шнуровая книга. Вследствие того, каждый баран оплачивается два раза; далее, продавая барана на месте в Чимкенте либо Ташкенте, нужно опять платить сбор. Базар-баш сбирает с каждой лавки по двадцати копеек в месяц, то есть со всех по сорока рублей в месяц, на наем помещения для полиции, освещения базара, наем сторожей и покупку пожарного инструмента. Базар-баш получает в месяц десять рублей жалованья.
Интересовали путешественника и особенности местного управления городом в различных сферах – образование, инфраструктура, таможенный сбор.
— В Аулие-Атах, как везде, мы расспрашивали почетных лиц про устройство города, — отмечает Александр Гейнс. — Город разделяется на две части. Одною управляет старший аксакал, другою — младший. Кроме того, есть еще один аксакал в сартской слободке. Итого три аксакала, в том числе один старший. Должность раиса уничтожена в Аулие-Ата со времени взятия города. Старший аксакал исполняет его полицейские обязанности; духовные обязанности раиса возложены на казы и агляма, а исправление улиц, мостов, арыков, путей сообщения на территории города — на базар-баша. Аглям есть ученый муфтий и исполняет должность последнего; но кроме того, он еще учитель в медресе. Кажется, учителем в медресе назначался обыкновенно самый ученый человек города, и звание это не соединялось с другим.
В Аулие-Ата мы нашли новую должность — зякетчи, сбирающего зякет. Зякет, по шариату, следует со всех без исключения, но кокандское правительство сбирало его только с купцов, которые и составляют здесь класс богатых. Остальные же, не платящие зякет правительству, отдавали его, согласно предписаниям Корана, или должны были отдавать, сами: бедным, ходжам и на другие богоугодные дела. При кокандском владычестве зякетчи были в разных городах, главный же находился в Ташкенте. Каждый караван, выходящий в какой-нибудь другой город, платит по оценке зякетчи сороковую долю стоимости ввозимых товаров. Владетелю каравана выдается квитанция, которая избавляет его от платы в этом году зякета на всем пространстве Кокандского ханства. В Бухаре и Хиве, впрочем, если караван направляется туда, возьмут еще раз зякет, так же как в Коканде взыщется зякет со всякого каравана, приходящего из других стран, хотя он там уже и был бы очищен уплатою сороковой доли стоимости всех товаров.
Зякетчи сбирал зякет и передавал его в Аулие-Ата коменданту, который пересылал его в Ташкент, откуда собранные деньги требовались уже ханом в Коканд. Если там царствовал хан справедливый, то он отдавал все бедным, ходжам, мечетям, школам, согласно предписанию шариата; «но мы этого никогда не видели, — добавили жители Аулие-Ата, — и ханы всегда употребляли зякет в свою пользу». Если хан и давал на богоугодные дела какую-нибудь частицу из зякета, то назначенная сумма оставалась у аулие-атинского коменданта для употребления по назначению. В дополнение к сведениям о зякете, аулиеатинцы прибавили, что всякий, имеющий состояние, которое трудно усчитать, как, например, капитал, и те, которые владели верблюдами, лошадьми и коровами, должны были отдавать зякет бедным помимо зякетчи; всякий же торговый человек — с караванов, и те, которые имели баранов, должны были отдавать зякет в руки зякетчи и не могли отговариваться тем, что они уплатили уже зякет раздачей его бедным и вообще по назначению шариата. На военные расходы кокандский хан накладывал экстренные сборы, которые допускаются шариатом.