— Насколько принятие нового закона (по противодействию семейно-бытовому насилию) сможет защитить женщин и изменить ситуацию?
— Я считаю, что ни один закон не может полностью гарантировать соблюдение прав и защиту, но принятие такого закона является требованием времени. Я полагаю то, что, да, определенные тенденции к улучшению в этой части, они, несомненно, состоятся.
— А Вы помните, когда декриминализовали эти статьи? В полиции говорили о том, что, когда эта норма в Уголовном кодексе, это слишком сложно реализуется. Действительно ли это так, что сложно в процессуальном плане?
— Сложности в процессуальном плане были таковы, что зачастую эти дела, они просто заканчивались примирением, и для полиции в том числе была сложность. Это даже не сложность, это рутина. Вот сегодня они зарегистрировали дело, вроде бы там есть судебные перспективы, тут состоялось примирение между супругами, ну и, соответственно, заявление забирается. Опять же, сейчас такая ситуация сложилась, что дела, связанные с бытовым насилием, они становятся тяжкими и подпадают под категорию особо тяжких преступлений. Но это одно из оснований, если сам факт произошел, если есть заявление и если есть в рамках поданного заявления нанесение телесных побоев, то да, уже возможности примириться на досудебной стадии исключаются.
— Хочу вернуться к делу, где Вы работали на стороне потерпевшей, это дело транслировали в Интернете, и благодаря этому оно стало настолько популярным. Как вы считаете, это правильная тенденция?
— Я считаю, что тенденция правильная, и здесь в первую очередь я не могу не выразить благодарность Верховному суду за такой шаг. Это достаточно такое беспрецедентное решение, как мне кажется. Это решение было вызвано в первую очередь исключением давления — как на суд, так и на присяжных заседателей. Потому что мы знаем, что по отдельным категориям дел, где на скамье подсудимых оказываются люди, имеющие определенное влияние — либо финансовое, либо политическое, то с удивлением для общества происходит либо переквалификация изначального деяния, по которому лицо предано суду, либо назначается непонятное какое-то минимальное наказание, и мне так кажется, что именно в данном случае Верховный суд решил предупредить, возможно, всех от этих негативных влияний и сделал это публично. Касательно того, нужно это или не нужно, я считаю, что нужно. Если в пример данное дело привести, то было заметно, что свидетели, допрошенные в середине и в конце, они знали о тех показаниях, которые были даны свидетелями до их допроса.
— И это мешало?
— Это не то, чтобы мешало, есть непосредственность допроса в суде, она в том числе заключается в том, что одно лицо допросили в качестве свидетеля, следом допрашивают другое лицо, и предполагается, что позже допрашиваемый свидетель, он не знает о тех показаниях, которые были даны до него, поскольку он в этой ситуации может сориентироваться и дать те показания, которые где-то выгораживают либо подсудимого, либо исключают возможность в будущем привлечения к ответственности самого свидетеля.
— Вместе с этим сейчас заговорили о том, что необходимо поменять процедуру участия присяжных заседателей в уголовном процессе. Как Вы считаете, в какую сторону должны эти изменения произойти?
— Я, как и большинство моих коллег, являюсь сторонником классической модели суда с участием присяжных заседателей. То есть, классическая модель подразумевает то, что присяжные самостоятельно в совещательной комнате принимают решение по делу без участия какого-то стороннего наблюдения со стороны председательствующего по делу. Мы не можем говорить о некомпетентности наших граждан, поскольку, наоборот, как раз таки весь этот наш путь развития нашей станы показывает, что у нас граждане достаточно компетентны, достаточно образованны и достаточно грамотны.
— Вы считаете, что тогда будут более справедливые приговоры?
— Я считаю, что да. А также на любого судью есть элементы, мы знаем, как на них влияют те же правоохранительные органы, либо вышестоящее судебное руководство. Поэтому до тех пор, пока у нас суды полноценно не являются независимыми, дай Бог, такой момент настанет, что мы будем говорить, что наш суд независим от какого-либо влияния. Все равно, если судебное заседание проходит с участием судебных присяжных заседателей, надо отдать возможность гражданам самим принимать решение, объективно руководствуясь опять же теми материалами, которые для них как для граждан были донесены. В действующем порядке нельзя говорить, что 10 человек могут принять неправильное или неверное решение в сравнении с одним, пусть даже профессиональным судьей. Поэтому надо верить людям и давать им возможность отправлять правосудие.