Связного единого текста «Жеті Жарғы» до нас, к сожалению, не дошло. Все, что есть на руках у историков — отдельные фрагменты, записанные в первой половине XIX века русскими исследователями Г. Спасским и А. Левшиным.
Безусловно, место женщины в традиционной правовой системе казахов, в том числе и сохранившихся фрагментах «Жеті Жарғы», четко отражают ее место в производственной системе кочевого общества. В целом, это универсальная закономерность — чем больше роль женщин в хозяйственной жизни общества, тем выше ее социальный статус.
Однако, говорить о том, что у номадов в целом и казахов в частности, существовало абсолютное гендерное равенство, конечно же нельзя. В частности, в «Жеті Жарғы» в передаче А. Левшина четко закреплено юридическое неравенство — кун за убийство женщины был в два раза меньше, чем плата за жизнь мужчины, женщина не допускалась к процедуре присяги. Однако здесь был не столько гендерный подход, сколько утилитарный. Кун за убийство батыра или известного человека мог быть четырехкратным или семикратным, поэтому мы можем говорить, что размер штрафа зависел не от половой принадлежности, а от ценности индивида для общины.
Первое, что сразу же бросалось в глаза европейским путешественникам в казахской степи — полигамия, т. е. многоженство. Причем казахское право не ограничивало, подобно исламу, количество жен, однако фактически большая часть семей была парными, и лишь состоятельные казахи могли себе позволить двух жен. Большее количество жен было редкостью. Старшая жена — байбише — пользовалась более широкими правами по сравнению с младшей — токал, но каждая жена в обязательном порядке выделялась в отдельное хозяйство. Традиционное право казахов оговаривало обособленность имущества жены. Она была собственницей своего приданого и скота, полученного от мужа при выделении в самостоятельное хозяйство. Муж не имел право распоряжаться приданым жены, при разводе приданое оставалось за ней.
Главой семьи у казахов безусловно считался муж, обладавший правом распоряжения всей собственностью, однако, не в ущерб интересам других членов семьи. Жена распоряжалась собственностью наряду с мужем. Вдова получала права главы семьи до совершеннолетия сыновей при условии проживания среди родственников мужа. Господствующей формой брака был калымный брак, т. е. женитьба путем сватовства и выкупа невесты за калым.
Чаще всего жену для сыновей подбирали родители, однако по этнографическим данным и свидетельствам путешественников известно, что немаловажную роль могло иметь и мнения юноши и девушки. Известно несколько описанных случаев, когда девушки отказывались выходить замуж даже уже будучи просватанными и ставили своих родственников в непростое положение, вынуждая платить штрафы «за обиду» несостоявшимся сватам. Для минимизации подобных рисков практиковался обычай «ұрын келу», когда после официального сговора родителей (алдынан өту) до сватовства родственницы будущей невесты организовывали «тайное» свидание с будущим женихом в своем ауле.
Если девушку устраивал будущий муж, якобы ничего не знавшие о свидании родители облегченно выдыхали и начинали готовиться к свадьбе. Если нет, были возможны варианты — или откупиться от сватов штрафом и расторгнуть помолвку или проявить тиранский характер (что тоже нередко встречалось) и заставить дочь выйти замуж. Тогда в степи появлялись песни о нелегкой судьбе женщины, выданной за нелюбимого. Казахи относились к этому с пониманием, но сочувствовали несчастным, в источниках зафиксировано негативное отношение в обществе к таким бракам.
Преступления против женщин считались одними из наиболее тяжких в правовой системе казахского общества. «Обида», т. е. оскорбление действием или словом в отношении женщин отдельно оговаривалось в «Жеті Жарғы» и влекло за собой публичное извинение и «плату за бесчестие». Изнасилование или похищение женщин наказывалось смертной казнью, однако в том случае, если похищение было с согласия женщины, похититель мог примириться с ее родственниками. Даже если женщина была замужем и фактически сбежала с другим мужчиной (а как иначе можно трактовать похищение с согласия жертвы), можно было уплатить калым незадачливому мужу и избежать наказания. Правда, родственники мужа могли потребовать для окончательного примирения от родственников «похитителя» взамен сбежавшей другую девушку, но уже без обязательной уплаты калыма.
В целом правовое положение женщин в традиционном казахском обществе, зафиксированное в «Жеті Жарғы», было порождено спецификой скотоводческого хозяйства и соответствовало социально-экономическим отношениям, господствовавшим в кочевом обществе.
О воспитании девочек и статусе женщин в истории Казахстана можно прочитать по ссылке.